А мама просто была очень строгая и дочку боялась избаловать.
Девочка выросла, и как вы думаете, что стало с ее самооценкой?
Жила-была другая девочка, и ее мама была очень тревожная. Она боялась, что с девочкой что-то случится, и поэтому никуда ее от себя не отпускала.
Третья девочка росла с бабушкой и бабушка ее так любила, и так хвалила за все, что когда девочка выросла, ей пришлось всерьез учиться воспринимать критику.
Сколько девочек – столько историй.
Никто не виноват, и все хорошие и очень стараются.
Мы все родом из детства, и вы это хорошо понимаете. И есть то, что связывает эти три мини-истории – огромное, невероятное влияние старших женщин, мамы и бабушки на взросление девочки. И когда растишь дочку – автоматически вспоминаешь себя, и свой опыт взросления. И что-то хочется повторить, а что-то совсем нет.
Что из своего детства вы хотели бы повторить со своей дочерью, а что – совсем нет?
После начала «спецоперации» многие семьи по разными причинам оказались в кризисе: это и разрыв личных отношений, и релокация, и мобилизация. Forbes Woman попросил экспертов дать рекомендации, как помочь ребенку при разлуке со значимым взрослым в случае, если его родители разводятся или какое-то время не смогут быть вместе
По данным Росстата, ежегодно в России распадаются более 500 000–600 000 браков. В 2022 году число разводов выросло на 6%. Чаще всего дети остаются с матерью: более 4,85 млн женщин воспитывают детей в одиночку. Forbes Woman попросил экспертов, специализирующихся на воспитании детей, объяснить, может ли ребенок сформироваться без комплексов в отсутствии отца, и как поговорить с детьми о разводе или разлуке.
Если отца нет
Екатерина Бурмистрова: Отец значим для ребенка так же, как и мама. Считается, что для девочек ролевая модель — мама, а для мальчиков — папа. При этом самооценку девочки формирует отец, а мальчика — мать. Но гораздо важнее то, насколько отец открыт для ребенка и интересуется им.
Женщина мужчину заменить не сможет, но мать способна создать такие условия для ребенка, что он вырастет полноценным и без комплексов, даже если не было рядом фигуры отца. Например, мама может окружить ребенка другими мужскими фигурами: преподавателями, тренерами, родственниками.
Гузель Хуснуллина-Махортова: Многие взрослые, которые выросли без отца, говорят, что в душе у них черная дыра. Согласно теории объектных отношений Дэвида Шарфа, фундамент психики ребенка составляют мать и отец. Когда отцовская фигура неполная, недостаточная или отсутствующая, жизненная опора у человека становится искаженной. Для ребенка любой разрыв отношений с мамой или с папой — сильная травма. Он может капризничать, его могут мучить ночные кошмары.
Когда у ребенка происходит разлука со значимыми взрослыми, то впоследствии он может меньше доверять окружающим, бояться привязанностей, избегать близких отношений. Вырастая, он одной рукой тянет к себе кого-то, а другой отталкивает.
Дима Зицер: Нет ничего такого, что ребенку мог бы дать только отец. Если у мамы нет комплексов по поводу того, что она растит ребенка без папы, то у ребенка не будет проблем в выстраивании личной жизни. В семье может сформироваться какая-то модель того, как выстраиваются отношения между людьми, но, помимо этого, ребенок вокруг себя наблюдает, что можно и по-другому. Он видит, как остальные люди общаются между собой, как они себя ведут. Если мама не транслирует ребенку, что у них ущербная семья, то никаких проблем не будет.
Если родители в конфликте
Екатерина Бурмистрова: Если ребенок услышал, что родители ругаются, и это разовый конфликт, ему нужно объяснить, что происходит: родители продолжают друг друга любить, а ссоры между людьми бывают. Если же мама с папой кричат друг на друга каждый день, то ни о каких нежных чувствах говорить нельзя, иначе у ребенка смешаются понятия любви и насилия.
Если развод подготовленный и о нем родители могут спокойно поговорить, то можно избежать сильной травмы. Если развод драматический, в котором есть чувства горя и обиды, то тогда у ребенка будут схожие переживания. В любом случае детям нужно объяснять, что происходит, как будет устроена их жизнь, говорить, что оба родителя продолжат их любить, а они ни в чем не виноваты. Иногда при разводе и папа, и мама из-за сильных переживаний не могут подобрать слова. В таких ситуациях важно ребенку оказать психологическую помощь, чтобы он смог поговорить об этом со взрослыми. Развод родителей для детей всегда — разрушение картины мира. Они теряют часть себя с потерей одного из значимых взрослых. Нужно говорить, что жизнь продолжается, что отношения с обоими родителями продолжаются. Если люди перестали быть мужем и женой, то это не означает, что они перестали быть папой и мамой.
Гузель Хуснуллина-Махортова: Согласно положениям классического психоанализа, ребенок испытывает те же эмоции, что и его родители, даже если они пытаются их подавить. Если опираться на теорию привязанности Джона Боулби, то психика ребенка формируется на основе взаимодополняющих образов отца и матери и чувства привязанности. Когда один из них отсутствует, возникает дисбаланс. Когда приходится резко расстаться со значимым взрослым, детям приходится пережить сильный стресс.
Дима Зицер: Чтобы уменьшить травму для ребенка, необходимо с ним проговаривать все то, что происходит в семье, почему родители решили расстаться. Если дети остаются с матерью, нужно продумать, как отец будет поддерживать связь с ними. Не стоит пытаться «оберегать детей от проблем», иначе им будет намного тяжелее пережить разлуку с близким или любые другие неприятности, которые могут происходить в семье. Ребенку в осознанном возрасте гораздо труднее пережить ситуации, когда без него все решают, а он не может контролировать развитие событий.
Если после развода отец и мать плохо друг о друге отзываются, то это наносит сильный ущерб психике ребенка. Ему даже чаще всего не с кем об этом поговорить. Он любит и того, и другого, не знает, что делать, и не может задать вопрос, почему значимый взрослый говорит про другого дорогого человека не самые приятные вещи. Подобные ситуации невротизируют человека и делают его неуверенным в себе.
Екатерина Бурмистрова: Негатива бывших супругов по отношению друг к другу после развода чаще всего не удается полностью избежать. Полезно проговаривать между собой и не копить эти сложные чувства, однако не включать в эти разговоры ребенка. Важно, чтобы в результате разрыва семьи у детей не создавалось впечатления, что папа или мама — враги для них. Если родители разводятся и отец перестает участвовать в жизни ребенка, не общается и не выплачивает алименты, то тоже не стоит создавать «образ предателя» на его примере. Когда для ребенка недругом становится человек, гены которого есть в нем, происходит разрушение идентичности, теряется опора, возникает серьезная психологическая травма. Я 25 лет работаю с семьями. Развод любой степени тяжести при наличии желания со стороны взрослых можно так проработать, что ребенок не получит травму. Даже один родитель, с которым остался ребенок, — отличная поддержка, способная защитить ребенка от негатива.
Если отец должен надолго уехать
Дима Зицер: Когда детям приходится расстаться с родителем из-за его отъезда, у них может появиться вопрос «Что будет дальше?». Взрослым желательно помочь ребенку сформулировать на него ответ, но сначала им самим нужно понять, что делать в ближайшем будущем. Возможно, семье получится объединиться, а может, придется развестись.
Когда взрослые разговаривают с ребенком, то он должен понимать, на что может опереться. Человеку становится легче, когда у него есть какая-то рутина, потому что при таких условиях нет состояния неопределенности. Должна быть рутина общения. Например, разговоры с папой по телефону каждый день в восемь вечера. Ребенку важно понимать, что он может делать, как теперь устроена его жизнь. Важно также, чтобы папа рассказывал о своей жизни. Детям нужно понимать, куда ходит их отец, что он видит, как устроена его жизнь, чтобы не терять контакта со значимым взрослым. Это приводит к тому, что дети и сами рассказывают отцу о своей жизни.
Екатерина Бурмистрова: Отъезд отца, вызванный какой-то внешней необходимостью, в отличие от развода, не связан с предательством. Обычно он воспринимается иначе, потому что это достойная причина отсутствия в глазах матери. Если разлука с мужем не воспринимается матерью как трагедия, то ребенку тоже будет легче расстаться с отцом. Отношение детей к действиям папы будет зависеть от того, как им их интерпретирует мама, как она им будет говорить об отце: как о герое или как о предателе. Если образ отсутствующего отца хороший, то ребенку будет проще, если плохой — тяжелее. При описании отъезда отца важно думать, какая картина создается в голове у ребенка. При этом ребенка сложно обмануть. Если мать считает, что отец плохой человек, но будет говорить детям обратное, то они это почувствуют. Отношение матери к происходящему в семье сильно влияет на состояние ребенка. Нужна честность с собой. Мама может взять лист бумаги и прописать, как она относится к тому, что отец уехал, чтобы разобраться в чувствах.
До переходного возраста информация об опасности, которой подвергаются мобилизованные мужчины, должна быть отфильтрована.
Гузель Хуснуллина-Махортова: В самолетах есть инструкция: «Сначала наденьте маску на себя, а потом на ребенка». В ситуациях с разводом, релокацией или мобилизацией маме важно прежде всего самой успокоиться и только потом давать ребенку психологическую устойчивость тем, что она сама стабильна.
Когда мама пытается скрыть волнение, дети понимают, что их обманывают. Ребенок остро чувствует страх, тревогу и растерянность матери и отца. Что бы взрослые ни говорили, дети будут считывать общую атмосферу в доме, чувствовать напряжение. Душа ребенка впитывает настроение родителей как губка.
Если матери не получается успокоиться, можно создать внешнюю стабильность: создать распорядок дня, делать ежедневные ритуалы, чтобы ребенку было за что ухватиться и чтобы он не тонул в негативных эмоциях.
Необходимо грамотно объяснить ребенку, что произошло, обсудить с ним ситуацию и не замалчивать проблемы. Когда дети видят, что родителям тяжело, часто они не хотят их еще грузить собственными проблемами и переживаниями. В итоге ребенок может надумать все что угодно, начнет винить себя. Важно выстроить с ребенком диалог и поддержать его так, чтобы он смог высказать все, что его тревожит.
Интервью Екатерины Бурмистровой программе «Материнский капитал»
Я знаю, что у вас вышла новая книжка. Она называется «Беременность, роды и материнство», правда?
Да.
Тема, на самом деле, у нас совсем даже и не такая радостная, как название вашей книги. Хотела поговорить с Вами об одном явлении, которое, к сожалению, давно стало распространенным – это аборты. Даже слово это оттягивала до последнего момента — произносить как-то страшновато… Для кого-то страшновато, для кого-то это, к сожалению, становится обыденной рутинной практикой, и современные средства медицинские делают все более незаметной эту операцию для тела. А как для души? Остается ли она такой же незаметной для души женщины?
Да, эта тема, безусловно, тяжелая, но очень важная, потому что редкий консультирующий психолог с этим не столкнется. Я думаю, что таких и нет. У нас в России…
Потому что так распространены аборты?
СССР было первым государством, которое легализовало аборты, и разрешало, и поощряло. Это было очень давно, и тогда еще не было научно известно, что ребенок – это живое существо с момента зачатия. Но инстинктивно это то, что чувствует каждая женщина. А женщина, пошедшая на аборт, оказавшаяся в ситуации аборта — бывает же очень по-разному, – это чувствуют очень сильно, и ощущения, связанные с абортом, к сожалению, одни из наиболее долговременных.
Она чувствует это на уровне подсознания? Это осознание приходит после операции? Ведь многие идут совершенно добровольно.
Да, эта практика у нас действительно была легализована и поддерживалась – бесплатные аборты не везде есть. Сейчас пытаются что-то сделать с этой практикой бесплатных абортов, хотя государство оплачивает уничтожение собственных будущих граждан. И считается, что это вообще не операция – как болячку сковырнуть. И тут женщина оказывается в ситуации вилки: ей текстом говорят одно, а подтекстом она начинает чувствовать другое. И, пойдя на эту безобидную операцию, она начинает чувствовать, что что-то изменилось, изменилось очень сильно.
Чем она себя оправдывает до того? Что подталкивает ее решиться на этот шаг?
Очень все по-разному. Но, в основном, считается, что причиной особенно первых абортов (не у тех, которые систематически это делают, – я знаю 22, 13 абортов)…
Неужели это возможно?
Ну вот – женщины крепкие в России. Потом, конечно, довольно сложно кого-то родить после такого количества абортов. Но первые аборты очень часто происходят в ситуации несознательной, т.е. женщина, молодая, как правило, не понимает – что это. И это решение даже не целиком ее. Это часто очень — неумение отказаться от решения навязываемого семьей, партнером или широким социальным окружением. Ведь очень часто, к сожалению, в консультациях первое, что спрашивают: «Сохранять будете?».
Подразумевается, что…
Т.е. в самой лексике заложена возможность, даже приоритетность выбора несохранения. Это дикость само по себе. И мне кажется, что в той демографической ситуации, в которой оказалась Россия, эта практика должна меняться на уровне законодательном – что врачам, предлагающим аборт, наверное, нужно менять инструкции.
По новому закону о здравоохранении, введена Неделя тишины. Как Вы думаете, как психолог, – это может как-то изменить ситуацию?
Я думаю, что и это, и введение официальных ставок психолога в женских консультациях и в роддомах уже и сейчас дало свои результаты по сокращению принятия решений об абортах. Женщину в амбивалентном, подвешенном состоянии, когда она решается, нужно поддержать. У нее неустойчивое равновесие – можно туда качнуть, а можно сюда. И всякий голос может сильно повлиять.
Сложная ситуация, потому что ничто, из того, что я сейчас сказала, не должно прозвучать как осуждение кого-либо, у кого в жизни был аборт. Это то, в чем можно посочувствовать, но не то, что можно осудить. Очень редко женщина идет на аборт, понимая, что там действительно – ребенок. И я так думаю, что профилактикой абортов вообще могут являться некоторые образовательные программы (и такие программы есть) для мальчиков и девочек, еще не вступивших в возраст зрелости и в возраст активной половой жизни, — это программы просветительские, связанные с тем, как ребенок воспринимается внутриутробно.
Т.е. они воспринимают беременность лишь как изменение собственного тела?
Да вообще как непонятно что. Это же первая неделя – там еще изменения тела нет. Есть только неприятные ощущения: возможно, тошнота, возможно, сонливость – обычные проявления первого триместра беременности. Если не сформировано сознание, что это уже – живое существо, то это принимается как такое неприятное недомогание…
…от которого можно легко избавиться…
Да. И никто не осуждает. А осознание приходит после.
А осознание приходит обязательно?
Оно может не приходит в качестве сформулированном, словесном, и тогда чувство вины догоняет бессознательно.
Как это может сказаться? Что может женщина ощущать в ближайшее время после аборта?
Есть уже ставший довольно распространенным термин «послеабортный синдром» — это вариант депрессии, но окрашенный чувством вины и некоторыми гормональными состоянии, которых женщина не понимает причину.
Помимо ее воли происходит?
Да. Дело в том, что беременность прервана, но гормональные процессы, запущенные беременностью, продолжают происходить. Очень часто этот постабортный синдром обостряется в районе предполагаемых родов. Скажем, ребенок должен был бы родиться в таком-то месяце: женщина сделала аборт и вроде бы на уровне головы уже пытается забыть — а ее тело продолжает работать на беременность. Это данные психологов, и зарубежных данных больше. В католических странах, где аборты запрещены Церковью, очень много было попыток сделать что-то с людьми, идущими на аборты. Финансировались исследования, в частности, психологические, медицинские, эндокринологические – и это все не мои домыслы, это научные факты, их можно почитать. Соответственно, эти гормональные штуки в первые полгода после аборта делают состояние порой невыносимым, и женщина может пытаться уйти от них и забываться любыми способами. Но в целом постабортный синдром – это снижение жизненного тонуса, депрессия, черные мысли, снижение самооценки. Кстати говоря, после аборта отношения очень часто разваливаются, хотя люди не собирались расставаться.
И хотя говорят себе, что делают аборт ради сохранения отношений.
Да, но часто это становится таким приговором и для отношений. Нагонять черных красок – нет такой цели. Но, к сожалению, об этом рассказать в каких-то радужных тонах не представляется возможным. Единственное, что нужно подчеркнуть обязательно: если так случилось, что в жизни вашей или ваших знакомых был аборт, не нужно бесконечно раздирать раны и ставить на себе крест. Нужно попытаться что-то с этим постабортным синдромом делать и делать что-то, чтобы эти последствия аборта не разрушали вашу жизнь и ваши отношения.
Скажем, наступила когда беременность уже, на этот раз желанная, может ли сказаться как-то этот аборт в анамнезе и как-то повлиять на беременность?
Да вот, к сожалению, да, и это то, что никак не освещено. Женщину толкают на аборт, но ее не предупреждают ни про постабортный синдром, хотя медикам это известно, ни про последствия. Во-первых, довольно сложно бывает забеременеть после аборта, но если беременность наступила, она почти всегда проходит на более высоком уровне тревоги.
Что, конечно, не благожелательно сказывается?
Да, даже если нет медицинских проблем. Опять же – здоровье у российских женщин хорошее, слава Богу. Но психологическое отношение: в момент беременности (беременность желанная, женщина на нее настраивается) женщина понимает, что у нее ребенок – и тут до нее доходит, что это было в предыдущий раз. И может очень сильно начать мучить чувство вины. У таких женщин часто либо гипогностическое отношение к беременности…
Это что значит?
(«гипогностическое» – меньше осознание, чем должно бы быть), либо, наоборот, сверхответственное: возникает комплекс отличницы, хочется сделать оптимально, а подспудно – это хочется загладить вину; и тревожное, соответственно. Но редко оно бывает естественным эйфорическим. Естественная радость может быть окрашена тревогой. И все это происходит на фоне того, что женщина не понимает, что это все еще – последствия аборта. Почему-то считается, что информация о предыдущих абортах может травмировать беременную, и с ней никто про это не говорит. Не говорит врач в консультации. Мог бы поговорить или психолог, если бы этих ставок было достаточно. Если уж женщина решила сохранить беременность, платного психолога…
В консультациях не говорят, потому что, вероятно, не видят связи?
Я в это не верю. И мое общение с гинекологами с нормальной позицией говорит о том, что они прекрасно понимают, что такое аборт в жизни женщины. Просто это не то, что принято освещать. Сейчас есть движения за жизнь и всякие издания интернета, которые начинают говорить об этом. Просто у нас мало освещена эта тема. Я надеюсь, что в ближайшее время информации появится больше, и это поможет и женщинам, которые могут столкнуться с этим выбором, и это может помочь женщинам, которые уже пострадали от легализованности абортов.
А кто действительно может помочь этим женщинам? Это чувство вины, которое разъедает и не только следующую беременность делает сложной, но, вероятно, и вообще осложняет жизнь?
Вопрос – что человек с этим сделал, потому что очень часто это запихивается в дальний угол сознания и выходит только по окончании детородного возраста очень большим чувством вины, когда уже сделать что-то — сложно. Очень долговременные последствия.
Т.е. в 50 женщину может догнать последствие ее аборта в молодости?
У нас в России есть «синдром попутчика»: когда вы заходите в вагон поезда, садитесь в автобус, и вам начинают рассказывать всю жизнь. Особенностью аборта является то, что женщина может сказать: «У меня такие-то и такие-то дети, а еще было три аборта». Наверняка вы с этим сталкивались. Когда проходит время и наступает возраст уже взрослый, аборты всплывают в сознании, как факт биографии первого порядка: их перечисляют вместе с детьми, только с совершенно другим оттенком, потому что время подсвечивает этот эффект.
Но это момент осознания? Женщина осознала, что она сделала?
Я не могу сказать. Безусловно, может помочь осознание и покаяние, но, к сожалению, никто не говорит из тех, кто толкал женщину на аборт, что это – смертный грех, который не забывается. И даже практика покаяния не дает того, что этот факт изглаживается из жизни. Я знаю, что помогает многим какая-то активность в сфере движения против абортов.
Помогает это чувство вины облегчить?
Да – люди, понявшие, что это такое, начинают пытаться активно останавливать других. Я знаю, что, конечно, кто-то идет работать с психологом. К сожалению, у нас это не традиционный путь, и он не финансируется — у нас нет оплачиваемой государством или медицинскими страховками работы с психологом. Есть не хороший вариант попадания в какую-нибудь секту, движение.
Они тоже предлагают избавиться от последствий?
Конечно. Женщина ощущает чувство вины и думает, что с этим чувством вины делать. А тут какие-нибудь расстановки по Хеллингеру, предлагающие полное исцеление от всех комплексов…Очень опасный метод.
Такой метод на самом деле не исцелит?
Понимаете, женщина может заиграться в расстановки по Хеллингеру. Это не то, что можно избыть, символически попросив прощения у символически не рожденного ребенка.
Это то, что предлагает этот психологический метод?
Да. Но человек пытается что-то делать с этим чувством, как-то его уменьшить. Очень важно, чтобы информация стала более доступной. И если вы понимаете, что аборт в жизни ваших знакомых, кого-то из близких или, не дай Бог, вашей собственной жизни, продолжает работать, пытаться отделить эти действия – долговременные последствия аборта – от всех остальных вещей. Например, одно из таких последствий, о которых мы не успели поговорить – это то, что аборт в анамнезе затрудняет налаживание отношений с собственными детьми. Особенно если это не единичный аборт был, а несколько до рождения.
Тема серьезная. Можно только пожелать – не запускать эти последствия аборта, а что-то попытаться с ними сделать. И, конечно, покаяние – это прекрасная возможность каким-то образом помочь.
Да, аборты — это ошибка и несчастье, которые сопровождают женщину, к сожалению, всю жизнь. Но покаяние и помощь другим людям принесут облегчение.
Родители стареют — это грустный факт, с которым большинству из нас приходится встречаться. Их физическая оболочка сдает и порой это сказывается на том, что и ментально они теряют свои позиции. Мы не можем смириться иногда с тем, что наши умные, прекрасные, эрудированные родители теперь ведут себя как дети. И не можем начать по-новому реагировать на них, сохраняя инерцию детских ожиданий…
Еще сложнее, когда ментальные проблемы вызваны не старостью, а просто диагнозом или особенностями личности родителя. Кто-то деликатно говорит “мама просто всегда была очень странной” и с ужасом вспоминает о своем детстве, раз за разом повторяя “какое счастье, что у моих детей не так!”. Кто-то с ужасом узнает о диагнозе уже во взрослом возрасте и сталкивается с бессилием: “то есть можно было иметь нормальное детство, а не вот это все” и “оказывается, не у всех детство — это такой ад”.
Есть ли смысл в этом случае идти на курс и работать с отношениями с мамой?
Как иногда говорят мои клиенты “там не с кем разговаривать, с чем я буду разбираться у вас”. Ответ очень простой: разбираться вы будете с собой и с болью тех ран, которые вы получили в детстве и отрочестве.
Я точно не работаю с вашей мамой и у меня нет задачи ее менять. Да я и вас-то менять не собираюсь. Но вы сможете по-новому увидеть и объяснить себе то, что происходило в вашем детстве.
И вы удивитесь, насколько терапевтичным и целительным может быть опыт этих объяснений.
Приглашаю на курс “Я и мама — перезагрузка отношений”
6 недель участия , 5 модулей
живой эфир вопрос-ответ и возможность прислать свой кейс в индивидуальный разбор
Как происходит, что взрослые адекватные люди перестают общаться со своими родителями? Что лежит в основе этого разрыва контакта?
По моему опыту, лежит там обычно две вещи и, возможно, если вы сейчас не общаетесь с родителями, то вы узнаете себя в одной из этих историй. Первая — это постоянная критика со стороны родителей и полное неприятие ваших жизненных выборов, тогда разрыв эмоционального контакта становится просто способом выжить и сохранить себя. Вторая история — мама не готова принять, что вы уже выросли, у вас есть собственное мнение и жизнь. Вы уже сами стали родителем, а материнская гиперопека никуда не делась и попытки контроля каждый раз заставляют вас почувствовать себя ребенком и взорваться. В этом случае уход из контакта просто дает возможность жить своей жизнью, не сваливаясь в постоянные эмоциональные качели.
Что делать в этих случаях и есть ли смысл вообще что-то делать, если по сути ваше решение давно сложилось и вы просто не общаетесь с мамой?
Я предлагаю внимательно посмотреть в эту точку и встретиться со своими чувствами. Эта территория перестает быть зоной избегания, и становится известным вам пространством, которое вы можете присвоить. Вы понимаете, почему мама поступала так и тогда, видите лучше, что стоит за ее поведением и оно становится для вас выносимым. Нет, я не гарантирую, что после этого вы пойдете мириться с мамой и создавать с ней новые отношения. Но вы точно будете точно себя иначе и по-другому увидите собственные эмоции. Жить без эмоционального гнета разорванного контакта легче. Возможно, вы захотите найти для себя эту легкость.
Работаем с этим на курсе “Я и мама — перезагрузка отношений”
Группа набрана, скоро начинаем!
Те, кто оплатил по ранней цене уже смотрят бонусные материалы , и вы тоже можете успеть их получить
Можно оплатить участие по цене спецпредложения. Скоро цены вырастут.
В гостях у Александры семейный психотерапевт, детский психолог, нарративный практик и директор онлайн Школы психологии и мама 11 детей Екатерина Бурмистрова. А разговор будет об образовании детей: как учили нас и как учатся они?
В выпуске обсудили:
— Как влияют на обучение новые вводные нашей реальности: ковид, переезды, цифровизация мира?
— Что делать родителям с появившимся многообразием систем образования?
— На что обращать внимание при выборе школы для ребёнка?
— Что делать с онлайн возможностями? Когда онлайн хорошо, а когда нет?
— Как мотивировать детей учиться?
Сегодня говорим о том, как устроены отношения между матерью и дочерью. Точнее, о том, как могут быть устроены здоровые отношения в этом тандеме. И тут у меня есть плохие новости для всех, кто не любит ссориться и конфликтовать, кто считает, что “худой мир лучше доброй ссоры”.
В этих отношениях всегда будет напряжение и будет центробежная сила, подталкивающая вас к конфликту. Смысл этого конфликта в отделении, в сепарации, в том, чтобы не остаться маминой маленькой дочкой на всю жизнь. Таких людей вы наверняка знаете, они так и не создали своих отношений, и всю жизнь живут с мамой или поддерживают с ней очень плотную связь.
И если вы иногда чувствуете злость, желание оттолкнуть и укусить, за которым следует чувство вины, тоски, покинутости и желание сближения, то собственно это и есть амбивалентность чувств. Это очень мучительное переживание, но оно конечно. Вы можете понять себя лучше, узнать как это возникает и почему, и это знание станет для вас ресурсом в выстраивании новой истории.
Поэтому если вы иногда бросаете трубку в разговоре с мамой и чувствуете, что не хотите больше с ней разговаривать, а через полчаса скучаете и думаете о том, какой купить подарок — то эта история про вас. И имеет смысл очень внимательно посмотреть в ваши отношения.
Буду помогать это сделать на курсе “Я и мама: перезагрузка отношений”
Стартуем уже совсем скоро
И сегодня вы еще успеваете оплатить участие по цене спецпредложения:
Тариф «В теории» 5990 р9990 р
Тариф «В практике» 17900 р31500 р)
Тариф «В заботе» 27500 р 55000 р
На курсе будет 5 модулей, теория в записи, домашние задания, живой вебинар вопрос-ответ
И, разумеется, буду я и мое искреннее желание вам помочь.
В каком формате вы можете со мной поработать в этот раз?
Рассказываю подробно:
Тариф «В теории”
Самое ценное: возможность получить ту информацию, которой у вас не было раньше и поработать с письменными заданиями.
ПДФ -материалы к каждому видеоуроку будут в вашем личном кабинете.
По вашему желанию мы добавим в ваш личный кабинет домашние задания.
Вы можете задавать личные вопросы по каждому видеоуроку, отвечать буду не вебинаре обратной связи.
Доступ к материалам курса в этом тарифе 90 дней
5990 р 9990 р
Тариф «В практике”
Самое ценное: возможность не только задать свои вопросы, но и прислать свою историю на разбор. сделать это анонимно. А на обсуждении в группе получить дополнительные инсайты, которые вы пропустили бы сами.
Более того, если вы готовы обсуждать в группе свою задачу, то можете получить индивидуальную консультацию во время встречи мастер-группы.
Доступ к материалам курса в этом тарифе 180 дней с возможностью бесплатного продления доступа еще на 90 дней.
17990 р 31.500 р
Тариф “В заботе”
Самое ценное: возможность поработать индивидуально с Екатериной, и обсудить свой запрос тет-а-тет, без группы. Все бонусы предыдущих тарифов тоже сохраняются.
27900 р 55.000 р
2 аудиоконсультации со мной
+ все плюшки предыдущих тарифов
Выбирайте тот тариф, который будет сейчас для вас максимально удобен.
От себя я бы рекомендовала тариф “В практике” тем, кто хочет начать менять отношениях с мамой прямо сейчас.
Результат участия вы получите в любом из тарифов. Именно так мы строили курс.
Участвовать >>> https://lists.ekaterina-burmistrova.com/spez_ya_i_mama_kurs?gcpc=470d6
Родители росли без смартфонов и интернета, поэтому не знают, как сделать так, чтобы зависимость от цифровых устройств не возникала. Взрослые или полностью запрещают ребенку гаджеты, или разрешают пользоваться ими бесконтрольно. И это крайности, которые не работают. Как распознать зависимость от смартфона и избавиться от нее, рассказывает психотерапевт и мама 11 детей Екатерина Бурмистрова.
Три правила здоровых отношений с гаджетами
Первое — чтобы избежать формирования зависимости изначально, нельзя использовать гаджет как пустышку, нельзя «выключать» ребенка гаджетом.
Второе правило — если есть ситуация, в которой вам нужно работать дома, то подумайте, как это сделать, чтобы ребенок не видел вас с гаджетами. Уходите в другую комнату или в кафе.
Третье правило — не давайте маленькому ребенку бесконтрольно сидеть в гаджете, а к 14 годам постепенно готовьте его самостоятельно контролировать время. У подростка должна появиться саморегуляция.
Почему так трудно выключить мультики?
Зависимость от гаджетов и интернет-зависимость внесены в международный реестр заболеваний как нехимическая адреналиновая зависимость. Предмет, вызывающий зависимость, дает выплеск адреналина и положительных эмоций. Играя в игру или просматривая соцсети, ребенок или взрослый получает дозу дофамина, всплеск радости и быстро привыкает к этому. Особенно это опасно в моменты критические, когда других источников удовольствия нет, тогда риск возникновения зависимости возрастает. Обычный родитель этого не понимает.
Как это выглядит на практике — вы включаете ребенку мультик и договариваетесь: «Ты смотришь две серии и выключаешь». Ребенок в 4–5 лет такое условие понимает, он уже умеет посчитать, но в момент, когда вы будете выключать телевизор, он все равно будет протестовать и злиться, просить еще. Это уже дофаминовая ловушка, ему от мультиков интересно, радостно, он получает положительные эмоции.
Если родители не понимают механизма, они начинают предпринимать неверные действия — либо полностью все запрещать, либо идти у ребенка на поводу, лишь бы не плакал. Это как со сладким — чем больше ешь, тем больше хочется, и потом плохо. Чем больше стимулов, тем больше требований. Ребенок становится перевозбужденным и ничем другим больше не может себя занимать.
Одна из проблем с зависимостью от гаджетов — это то, что все остальные впечатления, кроме тех, что в экране на ТВ, более бледные.
Ребенок требует, родители, бабушки и няни соглашаются, в итоге он получает гаджеты по желанию, а это очень вредная история.
Зачастую зависимость возникает незаметно — мама очень устала или по хозяйству не успевает, может, быт сложный или детей несколько. И чтобы получить паузу, она включает ребенку гаджет или дает планшет. В тот момент, когда малыш с гаджетом, он замер, она может зайти в душ, просто чай попить, и ей хорошо. А ребенку хорошо с гаджетом, и он начинает требовать больше и больше.
Зависимость возникает быстро, а уходит медленно. Возникнуть может за неделю — вот вы отдали ребенка бабушке и он вернулся с зависимостью, а отвыкать вы будете месяц. Все адреналиновые зависимости такие.
Не запрещать, а формировать иммунитет
Я убеждена, что интернет никуда не денется, он необходим. Создать стерильную ситуацию, когда все нельзя — это не выход. Вообще не включать мультики плохо, ведь есть шедевры среди мультипликации и кино. Ребенок тогда с ними не познакомится.
Поэтому нужно не запрещать, а постепенно формировать иммунитет — некие фильтры, когда ребенок умеет с опасностью и возможностью аккуратно справляться. То есть гаджеты — это и опасность, и возможность одновременно.
Если ребенок растет и сразу понимает, что мультики — это очень интересно, но может возникать зависимость, то он будет пользоваться ими более осознанно. Это надо начинать объяснять прямо лет с 4–5. Зависимость — как это? Это когда сложно выключить, когда хочется снова и снова, когда скучно все, что не в гаджете. Такие детские простые объяснения — это первый шаг к формированию иммунитета.
Папа за ноутбуком, бабушка у телевизора
Также следует помнить о том, что ребенок в семье живет, и он не слушает то, что мы говорим, он смотрит на то, что мы делаем. Если кто-то в семье имеет зависимость, то ребенку сложно объяснить, почему это плохо. Это необходимо делать аккуратно и без осуждения: «У бабушки в жизни уже мало что происходит. Она смотрит телевизор постоянно, и это у нее вместо того, что у нас с тобой есть в реальной жизни. Ей одиноко, мы живем не с ней, видимся нечасто, она уже не ходит на работу». Это как можно объяснять постоянно включенный гаджет. Но ту же ситуацию у отца семейства объяснить сложнее.
Если вы хотите ребенка без зависимости, то надо, чтобы и у взрослых членов семьи ее не было.
Тогда все получается легко. Вся семья считает ценным время не в гаджетах, а вместе. У нас ужин или мы идем гулять. Общаемся, а не сидим в гаджетах.
Сейчас вы зайдете в кафе и увидите, что там парень и девушка, и оба в гаджетах — у них свидание такое. Или компания молодежи — они вроде общаются, но каждый в своем телефоне.
Если вы так не хотите, нужен так называемый «диджитал детокс». Это одна из основных техник борьбы с зависимостью. Идея очень простая. Вы договариваетесь, что какое-то время проводите без гаджета. Это непросто, даже неприятно, потому что в этот момент можно вывести зависимость на чистую воду, увидеть, что рука-то тянется за телефоном, а вы его дома оставили, так и хочется проверить мессенджер, а вы договорились 40 минут не брать в руки мобильный.
Есть еще одна штука, которая внесена в реестр заболеваний как нарушение — номофобия — страх остаться без связи, что-то пропустить. Я всем предлагаю проверить — есть ли она у вас. Берите с собой кнопочный телефон. Или посчитайте и запишите, сколько раз в день вы проверяете мессенджеры, соцсети. Вам поставили лайк и вы проверяете это не два раза в день, а 42.
Дети нас копируют, нельзя ребенку запрещать, если вы живой пример обратного. Нужно думать, что вы можете в вашей семье перестроить системно и насколько резко. Потому что обычно «можно-можно-можно», а потом маму это достало, и она резко забирает у ребенка гаджет — «все, не отдам неделю». А потом отдает. И это непоследовательно.
Мой подход в том, чтобы начиная с 7 лет, когда у ребенка уже есть гаджет, контролировать время его использования.
А с 12–14 лет передавать ребенку это на самоконтроль. Потому что если вы будете контролировать подростка, вы столкнетесь с сопротивлением, потеряете с ним контакт. В идеале он должен сказать — «сейчас я сделаю уроки, отложу гаджет и потом буду общаться».
Есть наблюдение, что школьники часто работают в нескольких открытых окнах — и учеба, и общение. Есть люди, у которых это не влияет на качество учебы или работы, а у кого-то сильно влияет. Должна быть сознательность. Кроме того, у ребенка должны быть другие реальные удовольствия, занятия. Потому что очень часто погрязают в гаджетах дети одинокие, психологически неблагополучные, которые стремятся уйти от реальности.
Читайте книги про «диджитал детокс», про зависимости, а если проблема уже возникла, то выясняйте, на чем зависимость базируется. Никогда у ребенка она не бывает сама по себе. Либо это сомнения в себе, либо неуверенность, отсутствие радостей и интересов в реальной жизни. Начинайте выстраивать иммунитет.
И главное — это не портить отношения с ребенком, понимая, что он не отвечает за свою зависимость, он с вами вместе должен понять механизм возникновения. Тогда он вам самой сможет сказать: «Мам, да у тебя зависимость, телефон-то отложи!»
Брат отнимает у маленькой сестры своего любимого плюшевого медведя. Мальчик уже подрос, но эта игрушка ему дорога. Что делать родителям? Отрывок из книги «Раздражительность. Методика преодоления» Екатерины Бурмистровой, которая вышла в издательстве «Никея».
Сокровища, а не мелочи
Обычно детские ссоры вспыхивают из-за мелочей. Впрочем, такой вывод можно сделать, лишь рассматривая ситуацию с точки зрения взрослых.
У ребенка ведь, по сути, ничего нет — это у нас есть биографии и старинные друзья, дорогие сердцу книги и памятные фотографии, шкафы с любимой одеждой и обувью… Мы обросли воспоминаниями и вещами, а у ребенка — всего лишь любимый стеклянный шарик, который он спрятал под подушкой. Мы завалили своих детей дорогостоящими развивающими игрушками, но вещей, с которыми они себя по-настоящему ассоциируют, у них совсем немного.
В многодетных семьях игрушки дарят подчас всем детям сразу, не определяя заранее, что кому будет принадлежать. Ведь желание ребенка завладеть тем, что «по праву» принадлежит другому, расценивается взрослыми как очевидно провокационное поведение, как действия, предпринимаемые «специально и назло».
Родители всерьез опасаются, что дети, рассорившись, навсегда перестанут дружить, самим же детям ситуация видится совершенно иначе.
Для них то, что принадлежит другому, — прекрасный аленький цветочек, нечто необыкновенно соблазнительное и притягательное. При этом степень ярости обиженного «собственника» напрямую зависит от значимости для него предмета, на который, по его мнению, посягнули.
Необходимо выделить вещи совершенно неделимые, например:
игрушка, с которой ребенок всякий раз укладывается спать;
вещи, подаренные ему на день рождения, на именины, на Новый год или на Рождество;
коллекция.
Все эти предметы окрашены особыми эмоциями, им сопутствует особое отношение ваших детей. Прежде всего родителям надлежит разобраться, из-за чего именно происходит конфликт: идет ли речь о чем-то безусловно неделимом, о пресловутом «неразменном пятаке», или о вполне обычной, заурядной с точки зрения ребенка вещи.
Все игрушки в доме — общие
Происходящее с детьми, как правило, — отражение отношений их родителей. Если жена ни в грош не ставит вещи, которые почему-то (зачастую совершенно непонятно почему!) особенно дороги мужу, или, наоборот, муж позволяет себе пренебрежительно судить о любимых вещах супруги, детям сложно будет привить уважение к чужой собственности.
Рекомендую выработать некий свод нехитрых, но тем не менее незыблемых правил. Например, таких:
Все игрушки в доме — общие, но за каждым из детей остается безусловное право на личные вещи.
Иногда старший может раскапризничаться: «Это мой мишка, я его никому не отдам!» — хотя он ему давно уже не нужен. Такое правило соблюдать непросто, ведь старшие дети помнят, как им когда-то всё это подарили.
Ими овладевает мысль: пока я был один, все шло прекрасно, а потом появился тот, с кем мне приходится делиться, отдавая любимые вещи!
Проблема состоит еще и в том, что около 70% детских вещей приобретались именно для первенца! Тогда младенцу родные и близкие надарили столько всего, что младшему и покупать-то вроде бы ничего не нужно.
Иногда проблема общих игрушек стоит в семье не так остро, поскольку у детей большая разница в возрасте.
Если вам удается сгладить конфликт — прекрасно, если же ваш ребенок окажется не в меру «хозяйственным» и прижимистым и к своим вещам будет относиться чрезвычайно трепетно, дайте ему пустой картонный короб из-под телевизора или микроволновки и скажите: «Вот тебе коробка! В ней и храни своих мишек и свои машинки, раз не хочешь дать поиграть с ними малышу». Вы стабилизируете обстановку, продемонстрировав, что все эти вещи вообще изымаются из оборота.
Ну а дальше возможны различные варианты развития событий. Одним детям становится стыдно, и они совершенно искренне заявляют: «Всё, это уже не мое, а мне подарили новое!» — и легко уступают право собственности, другим сложно расстаться даже с той одеждой, из которой они давно выросли.
На самом деле вопрос состоит в том, ассоциирует ли себя ребенок с какой-то вещью или нет. В любом случае такая реакция — это не пустые детские «заскоки».
Не судите детей с точки зрения умудренных опытом взрослых! Постарайтесь сделать так, чтобы «сокровища» по праву принадлежали их хозяевам: у тебя — свои, а у тебя — свои. Сама по себе собственность не делает ребенка жадным, зато ее отсутствие порождает бесконечные ссоры между братьями и сестрами.
Это мишка сестры? Сначала попроси
Когда кому-то хочется поиграть с чужой игрушкой, ему следует прежде всего попросить разрешения у ее хозяина. Если хозяин не разрешает — значит, быть по сему. По первому требованию хозяина игрушка должна быть с благодарностью ему возвращена.
Кстати, положение значительно осложняется, если в семье растут именно двое детей. Такой вариант предполагает наибольшую частоту и накал столкновений. Каждому кажется, что брата или сестру родители любят больше, чем его.
С появлением третьего ребенка конфликты, как правило, теряют былую остроту: дети в этом случае формируют некоторую команду.
Из-за чего ссорятся дети? Как правило, либо из-за того, что им не удалось поделить что-то, например, игрушки, сладости или родительское внимание, либо когда один ребенок мешает играть другому, «ломает» чужую игру. Во всех таких случаях взрослые вынужденно уподобляются канату, который каждый из детей старается тянуть на себя, или играют роль арбитра и посредника при разделе имущества.
Есть немало людей, которых процесс любого раздела сразу выбивает из колеи. Говорили ли вы с детьми о том, насколько нелегко вам приходится, если вы относитесь к этому типу? Я называю такой прием «самораскрытием родителей» и считаю его мощнейшим педагогическим средством, прекрасно действующим на детей, которые уже приучены слушать. Мы рассказываем им о массе самых разных вещей, стараемся впихнуть в них невообразимое количество информации, а вот главное подчас упускаем из виду.
Учитывайте при этом, что по крайней мере до трехлетнего возраста объем лексики, воспринимаемой детьми, крайне ограничен и, как следствие, взрослые лишаются привычного инструментария. В речи ребенка должно присутствовать местоимение «я», а сам он — воспринимать себя в качестве активно действующего субъекта. Ему должно быть доступно понимание относительно сложных грамматических конструкций, которые вам придется употреблять.
В любом случае не нужно перегружать детей чувством вины за ваше состояние. Просто им полезно знать, что́ именно и почему вам не нравится.
Упомяну и о другом весьма существенном моменте: говорить с ребенком (да и со взрослым человеком) об одном и том же можно ограниченное количество раз, в противном случае даже самые важные вещи перестают восприниматься как по-настоящему значимые. Подобно спортивным соревнованиям, в вашем распоряжении — максимум три подхода, но никак не тридцать три, иначе слова неизбежно превратятся в «звуковой фон».
После третьей попытки к той же теме можно возвращаться только по просьбе ребенка. Иногда помогает любимая история, при воспоминании о которой он ведет себя лучше («Мама, расскажи, как мы с сестрой дружно жили на даче!..»).
Тем не менее повторы неизбежны и даже необходимы. В отличие от взрослого, который с первого раза усвоит: в этом месте лучше не парковаться, а то штрафа не миновать, — у детей причинно-следственные связи формируются довольно долго. Им действительно требуется определенное время на то, чтобы понять, где можно оставлять свой велосипед, а где делать этого не стоит.
Наименование: Индивидуальный предприниматель БУРМИСТРОВА ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА
Юридический адрес: Российская Федерация, 119607, МОСКВА Г, УЛ РАМЕНКИ, дом 25, корп. 3, кв. 786
ИНН: 772909979609
ОГРН: 317774600285004
Расчетный счет: 40802810400000806629
Банк: АО «Тинькофф Банк»
Юридический адрес Банка: Москва, 123060, 1-й Волоколамский проезд, д. 10, стр. 1
Корр. счет Банка: 30101810145250000974
ИНН Банка: 7710140679
БИК Банка: 044525974
